Моей маленькой Луне...

Он то вспыхивал как факел, то угасал, словно был на ветру этот самый факел. Он глядел на нее и не мог оторвать взгляд. Если бы она только могла знать, как много он хочет ей сказать. Но ей это было скорее не интересно. Она была словно для всех, а он хотел, чтобы она была лишь для него.

Каждый вечер он выходил на балкон, садился на пол и думал о ней, глядя в небо полное звезд. Иногда она показывалась ему, и настроение немного поднималось. Но в основном он был один, не ждал никого, не верил никому, не хотел ничего. Точнее хотел, но это скорее было из области сказки. Они просто не могли не быть вместе, потому что так устроен мир. Часто одинокая слеза пронизывало его лицо, соскальзывая вниз, и он не замечал ее, пока она не доходила до края подбородка и не зависала, чтобы сброситься вниз. Он вытирал ее краем ладони и понимал, что все еще жив. Зачем он не знал, но констатировал тот факт, что жив. Часто ему казалось, что она смотрит просто на него, ярко освещая все морщинки и следы от слез на лице. Ему казалось, что она может забрать его с собой, и они будут вечно жить где-то там, в облаках, днем спать, а ночью выходить на прогулки по звездному небу.

Так уходила сигарета за сигаретой до боли в спине. Этот мир был слишком сложным, чтобы принять его таким и слишком простым, чтобы заметить его. Бывало, что она не появлялась. Он проводил часы на балконе, вглядываясь в облака, пытаясь разглядеть ее, надеясь увидеть хотя бы часть ее, но она не появлялась. Разочарованный он шел спать. А засыпая, представлял, как они вместе гуляют, перепрыгивая с облако на облако. Он любил ее. О, Боже, как же сильно он ее любил. Но у него было только это. Только так он мог хоть как-то прикоснуться к ее облику, вкусить ее красоту, рассказать ей о том, как сильно он ее любит. Он знал, что ответа не получит, что не будет никаких действий в ответ, не услышит даже голоса. Но он все равно продолжал любить ее. Она была такая одна во всей Вселенной, и он знал это. Это знали и другие и тоже наслаждались ее красотой и загадочностью.

Это последнее, что осталось хорошего в его жизни. Его маленькая луна. Только его. Ведь только он так смотрел на нее. Только он надеялся и верил, что однажды она ему ответит. Но это луна. Все знали, что ответов нет. Но его это не останавливало. Он просто хотел быть с ней. Проводить часы напролет, глядя на нее. И ему было все равно, кто еще точно также наблюдает за луной. Ему было вообще плевать на все, лишь быть со своей луной. Быть с ней хотя бы ночью, когда ясное небо. Он потерял уже все, но луну он потерять не мог, и это радовало его. Он все время повторял: «Моя маленькая Луна, ты великолепна. Я так тебя люблю!». Луна, естественно, не могла ему ответить, но она все также продолжала светить ему, он думал, что только ему.